Г-ну Эжену Фромантену по поводу одного зануды, который назвал себя его другом


Он мне твердил, что он богатый,
Что от холеры в страхе он,
Что денежки гребет лопатой
И скуп, но в Оперу влюблен;

Что знал Коро - и от Природы
В восторженный приходит раж;
Что он не отстает от моды
И скоро купит экипаж;

Что он эстет и по натуре
Ценить прекрасное готов;
Что на своей мануфактуре
Он держит лучших мастеров;

Что он владелец акций ценных,
Что тысячи вложил он в "Нор";
Что рамы у него на стенах
Сработал лично Опенор;

Что он повсюду (хоть в Люзархе!)
Монеты пустит в оборот
И на любой толкучке архи-
Добротных тряпок наберет;

Что женский пол не слишком чтит он,
Но верит в воскрешенье душ,
И, будучи весьма начитан,
Нибуайе читал к тому ж;

Что к плотской он любви стремится,
Что как-то в Риме - вот дела! -
В него влюбясь, одна девица,
Чахоточная, померла...

Так пустобрехом из Турне я
На три часа был взят в полон,
Пока, от этой чуши млея,
Мне голову морочил он.

О мука без конца и края!
Все описать не хватит сил.
И я, досаду усмиряя,
"Кошмарный сон!" - себе твердил.

Я тосковал, я чуть не плакал,
Но болтуна не мог прервать;
На стул насаженный, как на кол,
Я кол в него мечтал вогнать.

Страшась холеры, дал он деру.
Спеша в Париж, он сделал крюк.
Мне утопиться будет впору,
А может, деру дать на юг,

Коль я, избегнув смертной хвори,
Как все, вернусь в Париж - и мне
Опять придется встретить вскоре
Холеру родом из Турне!