Глава XXXIV

Француз — животное со скотного двора, так хорошо прирученное, что боится выйти за пределы любой изгороди. Посмотрите на его вкусы в области литературы и искусства.
Это животное латинской породы, его не раздражают нечистоты в его собственном хлеву, а что касается литературы, то здесь он и вовсе скатофаг. Он просто приходит в восторг при виде экскрементов. Литераторы из забегаловок называют это галльской солью.
Замечательный образец французской низости — и это нация, которая считает себя более независимой, чем другие.

Приводимого ниже отрывка из прекрасной книги г-на де Волабелль будет достаточно, чтобы представить себе, какое впечатление произвело бегство Лавалетт на самую невежественную часть роялистской партии.
«Увлечение роялизмом в эти дни второй Реставрации доходило, так сказать, до безумия. Юная Жозефина де Лавалетт воспитывалась в одном из крупнейших парижских монастырей (Аббе-о-Буа), она покидала его стены лишь для того, чтобы обнять своего отца. Когда она вернулась в обитель после бегства из нее и когда стало известно, что она мало чему научилась в монастыре, поднялся общий вопль возмущения поведением этого ребенка; монахини и ее подруги избегали ее, и многие родители заявили, что они заберут своих детей, если ее не выгонят. Они говорили, что не хотят, чтобы их дети общались с молодой особой, которая отличается таким поведением и подает такой пример. Когда мадам де Лавалетт через шесть недель после этого получила свободу, она была вынуждена забрать свою дочь».