Жюль Жанен и «Королевское печенье»

Дабы сразу же дать читателю, не посвященному в оборотную сторону литературы и не сведущему в том, как делаются репутации, начальные представления о действительной литературной значимости этих небольших, но исполненных души, поэзии и наблюдений книжек, необходимо сообщить, что первая из них — «Шьен-Кайу. Зимние фантазии» — вышла в свет в одно и то же время с томиком весьма знаменитого автора, которому одновременно с Шанфлери пришла идея подобных ежеквартальных изданий. Однако среди людей, чей ум, вседневно поглощенный созданием книг, более разборчив, чем какойлибо другой, книжка Шанфлери затмила книгу знаменитости.


Все эти люди, которых я только что упомянул, знали «Королевское печенье»; знали, потому что их профессия — знать все. «Королевское печенье», этакая разновидность Christmas, или рождественских рассказов, является, главным образом, ясно заявленной претензией извлечь из языка все содержащиеся в нем возможности, подобно тому как музыкант извлекает их из своего инструмента, — иначе говоря, разыгрывать бесконечные вариации на словаре! Перенос сил! Заблуждение слабого ума!


В странной этой книге мысли поспешно сменяют друг друга, исчезают со скоростью звука, наугад опираются на какие-то бесконечно приблизительные взаимоотношения; между собой они связуются поразительно слабой ниточкой в соответствии с системой мышления, полностью схожей с мышлением людей, которых запирают в особых заведениях по причине умственного расстройства; это какой-то чудовищный поток непроизвольных мыслей, скачки с препятствиями, самоотвержение воли.


Этот своеобычный трюк исполнил человек, хорошо вам известный, который обладает единственной необыкновенной способностью — не властвовать собой; человек, у которого все случайно и наобум


Несомненно в этом присутствует талант, но сколько тут лишнего, какая сумятица! И притом сколько усталости и муки! Право же, следует проявить хоть какое-то уважение или хотя бы признательное сострадание к неустанному дрыганью престарелой танцовщицы. Только вот, увы, способности подувяли, манера расслабленная, нега какая-то потрепанная. В мыслях нашей знаменитости есть нечто от старых сумасшедших, которые слишком ретиво пляшут, слишком показывают ноги, слишком высоко задирают их. Sustulerunt soepius pedes. Но где сердце, где душа, где разум в этой...?